Он постарался обойтись максимально обтекаемой формулировкой, чтобы не вдаваться в подробности. И кажется, Наташа поняла, что он не расположен обсуждать, «как там Катя», потому что про гадание больше ничего не спросила.
– А что? – лукаво прищурилась Динара Айратовна. – Понравилась?
– Понимаешь, у нее в Москве мама, а бабушка с молодости жила где-то в Прибалтике, ее туда после института по распределению послали как молодого специалиста. Языка она не знала и не выучила, но при советской власти это было необязательно. А теперь она оказалась за границей, да без языка, да на пенсии, да вдова. Ей там очень тяжело, а ее дочка, то есть мама нашей дамы-продюсера, хочет забрать бабушку в Москву и ухаживать за ней, но жить им всем вместе негде, у мамы очень стесненные жилищные условия, там с ней еще сын с женой и ребенком проживает, и бабушку негде поселить. Дама-продюсер прикинула, что на полученные деньги может купить для бабушки вполне приличное жилье в столице или еще более приличное в Подмосковье. И мама обрадовалась, и бабушка начала готовиться к переезду. И вдруг она передумала и отдала все деньги своему гражданскому мужу-режиссеру.
– Так надо, – твердо произнесла Марго. – Мальчику необходима психотерапия. Ему нужна не правда, а старший товарищ, которому он мог бы поверить. Сделаешь, Боренька?
Нонна снова усмехнулась, и это почему-то вызвало у Ленара острое раздражение. Ну чего она все время усмехается? Что смешного-то? У человека беда, а она…
Когда он приехал, Ленар уже сидел у Марго, а вот Бориса Леонидовича не было.