– Ну, может, чуть больше, – не выдержал Севка. – Я особо не рассматривал, документов не видел, а он сам не говорил. На вид – да, лет двадцать шесть – двадцать семь.
– А так заваривать чай может только уважаемый Евграф Павлович… Если честно, то я скучал, наверное, только по такому вот чаю… А вы, Евграф Павлович?
Сотня солдат, сотня наших, которые героически защищали свою страну от немецко-фашистских захватчиков, бились до последнего патрона в Брестской крепости, там, еще где-то, которые остановят немцев под Москвой, Сталинградом… Идут, как стадо, даже не под конвоем, под командой всего двух затрапезных немцев с пятизарядными винтовками в руках.
Уже и дороги не было, установки и другие машины протискивались между деревьями, несколько раз пришлось останавливаться и отпиливать ветки, мешавшие движению крытых брезентом установок.
– В общем, – сказал Сличенко, – как и ожидалось. На всякий случай мы оставили дозор возле проселка. Мордасов, у тебя все готово?
Все, в общем, просто, за небольшим исключением. Вход в воронку открывался восемнадцатого октября сорок первого года в Москве, позволял переместить груз почти любого веса. Только отправить этот груз можно было со двора одного из арбатских домов. Максимум же, что удавалось перебросить сюда с основной базы Орлова, – это сам Орлов, Севка, который был незаменим на начальном этапе, и еще один человек, который сейчас пытается добыть снаряжение для операции. На случай, если с комиссаром не срастется.