– Вы, полагаю, тот самый Всеволод Александрович? – осведомился старик, не выпуская Севкиной руки.
Во всяком случае, так было с Егоровым. И еще военинженер помнил, что орал, ничуть не стесняясь, корчился на земле, пока ему делали перевязку. А второй раз, когда шуметь было нельзя, когда его крик мог выдать в ночи местоположение всего отряда, Егоров чуть не откусил палец приятелю, который попытался зажать ему рот.
Мотоцикл перебрался через канаву, выехал на дорогу и умчался прочь, поднимая облако пыли.
В яме было сыро и темно. Севка упал на живот, не удержался и ткнулся в остро пахнущую землю лицом.
А то, что его били, – понятно. Его просто хотели подтолкнуть, раскачать, давали понять, что его ждет, если он откажется отвечать на вопросы.
– Значит, и этого можно поднять на ноги, – сказал начальник. – Поднимайте.