Севка вздрогнул и только потом сообразил, что комиссару забавными показались рассуждения старика об Орлове, а не мысли Севки о пуле в лоб.
– И это значит, что сам он не собирается прятаться. Оказывается, у нас с Евгением Афанасьевичем получился эдакий мужественный идиотик, готовый рисковать жизнью непонятно ради чего… Опа! – Орлов, который болтал, заложив руки за голову и раскачиваясь на стуле, замер, балансируя на задних ножках, и уставился с совершенно искренним удивлением на Севку.
Над трупами появились мухи. Они с противным жужжанием обсели раны.
– И весьма. Когда я вошел, молодой человек все еще лежал на полу, вы с ним беседовали, учили уму-разуму, и я решил не вмешиваться. Вы свет не включили специально? Пытаетесь испугать товарища Залесского темнотой?
– Слышу, – ответил военинженер первого ранга.
– Да… – протянул разочарованно Орлов. – Ошибочка вышла. Ну да ладно. Важно для вас сейчас что? Правильно, важно, чтобы все это… – Орлов обвел руками вокруг себя, – чтобы все это не попало к немцам. Особенно снаряды.