– А смотрите – вы Егорович. Значит, ваш отец – Егор Егоров. Если бы он был, скажем, Иванович, то вряд ли удержался бы от соблазна поименовать вас Егором Егоровичем Егоровым. Если он этого не сделал, значит, сам уже попал под такое родительское одолжение. Нет?
Конвоир вернулся с напарником, они подошли к Севке осторожно, с двух сторон.
– Я посмотрел… Похоже, он прав. Немецкая рация, карты, ракетницы… Нужно тщательнее ознакомиться, но пока я приказал старшего лейтенанта не убивать.
Сапоги, наверное, можно снять, мышцы покойника еще не застыли. Схватиться за носок и каблук, упереться ногой… Севка сплюнул, понимая, что ничего такого сделать не сможет. Вот хоть убей – не сможет. Лучше уж голым.
Распахнулись дверцы, из машин выбрались люди.
Наверное, нужно было согласиться, но Севка уже не мог остановиться. Его словно прорвало. Он говорил и говорил, захлебываясь, рассказывал о себе, об отце и матери, о том, как погибли они в автомобильной катастрофе…