– Вы себе представляете, что творится сейчас в Москве? – спросил Орлов.
– Ты меня извини, капитан, что я на «ты». – Орлов сунул папиросу в рот. – Я уже второй день по болоту гуляю, генерала бы… да что там генерала – маршала бы по имени назвал. А некоторым так даже и морду бы набил. Это сколько уже можно так надо мной издеваться? У меня это третье окружение получается. Вообще-то, четвертое, но там меня не совсем окружили, так что – третье. Первое – под Минском. Ты там не был? Вот где каша была так каша… Живой лежал на мертвом, а мертвый на живом…
Орлов взял, наконец, коробок из пальцев капитана, зажег спичку, прикурил. Вернул коробок. Затянулся, выпустил две струйки дыма из ноздрей, потом кольцо изо рта.
– И брата моего вы не предупредите, часом, чтобы он не слишком там на фронте геройствовал? Все одно – ведь Москву отстоим. Прикажут – и отстоим.
Севка бросился вперед, вскидывая винтовку. Одним прыжком он достиг крыльца, штык метнулся вперед, снизу вверх, бесшумно вошел немцу под нижнюю челюсть, пробил мозг и заскрипел концом о черепную коробку изнутри.
– Объяснить свое виденье перспектив этого дела. Рано или поздно ко мне придут. Или к вам. Я бы пришел к вам, до меня слишком трудно добраться. А вы пойдете на контакт со знакомым человеком легко, не станете стрелять в Данилу, а попытаетесь выспросить у него дорогу назад. И, соответственно, ее заслужить. Он вас пришлет ко мне с какой-то информацией, с указанием места встречи или телефона, по которому я немедленно должен буду позвонить. Перед вами встанет выбор, не так ли?