– Хочу, чтоб папа поправился, – сказал Дэнни, и у него снова потекли слезы.
– Нет, – сердито отозвался Стонтон. От гневной ноты в его голосе Холлоранну стало легче. Он впервые ощутил, что разговаривает с человеком, а не с магнитофонной записью. – Я тут один, сэр. Все остальные – спасатели плюс сторожа с аттракционов, плюс добровольцы – наверху, в Хэсти-Нотч, рискуют жизнью из-за трех мудаков с полугодовым опытом, которым вздумалось попробовать залезть на северный склон Кингз-Рэм. Они застряли на полпути и, может быть, спустятся, а может, нет. Там две вертушки, тоже рискуют жизнью, потому что здесь ночь и пошел снег. Так что если вы еще не можете смекнуть, что к чему, я вам помогу. Первое: мне некого послать в «Оверлук». Второе: «Оверлук» не главное – главное, что делается в парке. Третье: после захода солнца ни одна вертушка не сумеет взлететь, потому что, если верить национальной метеослужбе, вот-вот повалит совершенно безумный снег. Ситуация ясна?
В конце двадцатых – начале тридцатых Дервент обратился к авиации. Он купил обанкротившуюся компанию, которая занималась опылением полей, превратил ее в авиапочту – и преуспел. Последовали новые патенты: новая конструкция крыла моноплана; бомбодержатель, использованный потом в летающих крепостях, поливавших огненным дождем Гамбург, Дрезден и Берлин; пулемет со спиртовым охлаждением; прототип сиденья-катапульты, позже примененного на реактивных самолетах Соединенных Штатов.
Поднеся ко рту пустой кулак, Джек влил в себя еще порцию – четыре проскочило, шестнадцать осталось. Хорошо пошло. Он чуть покачнулся на табуретке. Пускай пялятся, если они так прикалываются. Снимайте, ребята, останется фотка на память.
Он положил трубку на полочку, опустил оставшиеся шесть четвертаков и отправился к кассиру менять деньги. Все это Джек делал машинально, мысли, как белка в колесе, мчались по замкнутому кругу.
– Разве ж так Джок Торранс хотел бы щекотать вас, мадам…