Цитата #3336 из книги «Сияние»

– Ну, давай, ударь. Только ты никогда не получишь от меня того, что тебе нужно.

Просмотров: 2

Сияние

Сияние

Еще цитаты из книги «Сияние»

Джек снова очутился в бальном зале. Горели канделябры, повсюду кружились пары, кто-то в костюмах, кто-то – нет, ровно играла какая-то послевоенная группа – но которая то была война? Можно ли сказать точно?

Просмотров: 3

– Нет! Джек, не надо, пожалуйста, не надо!

Просмотров: 4

Не обратив на нее внимания, Дэнни опять наклонился вперед. Лицо малыша приняло то выражение, какое чаще всего можно увидеть на выпускном экзамене в каком-нибудь колледже. Венди это нравилось все меньше и меньше.

Просмотров: 1

Фамилия управляющего была Куимс, и, когда Холлоранн вошел, Куимс беседовал со своим букмекером. Куимсу требовалась четверка лошадей. В Рокавэе. Нет, не «парлей», не «кинелья», не «экзакта», не «футура», будь она неладна. Просто старая добрая четверка, по шестьсот долларов на нос. А в воскресенье «Джетс». То есть, как это «Джетс» играют с «Биллз»? Он что, не знает с кем играют «Джетс»? Пятьсот, разрыв семь пунктов. Когда Куимс с обессиленным видом повесил трубку, до Холлоранна дошло, как можно получать пятьдесят тысяч в год, управляя этим маленьким курортом, и при этом носить штаны, протертые на заду до блеска. Куимс уставился на Холлоранна глазами, все еще налитыми кровью после того, как накануне вечером то и дело заглядывал в бутылку виски.

Просмотров: 1

точно знал, сколько раз отец ударил, потому что каждое мягкое «бум!» по телу матери врезалось в его память, как выбитое на камне зубилом. Семь «бум». Ни больше, ни меньше. Мамины очки лежали в картофельном пюре. Одно стекло треснуло и испачкалось в жарком. Глядя на это, не в силах поверить, они с Бекки расплакались. Бретт из коридора орал отцу, что шевельнись тот, и он убьет его. А папа вновь и вновь повторял: «Проклятая тварь. Проклятое отродье. Отдай трость, проклятый щенок. Дай мне ее». Бретт в истерике размахивал палкой и приговаривал: «да, да, сейчас я тебе дам, только шевельнись, я тебе дам и еще пару раз добавлю, ох, и надаю же я тебе». Мама, шатаясь медленно поднялась на ноги, лицо уже распухало, раздувалось, как перекачанная старая шина, из четырех или пяти ссадин шла кровь, и она сказала ужасную вещь – из всего, что мать когда-либо говорила, Джек запомнил слово в слово только это: «У кого газеты? Папа хочет посмотреть комиксы. Что, дождь еще идет?» Потом она снова опустилась на колени, на окровавленное, распухшее лицо свисали волосы. Майк звонил врачу, что-то бормоча в трубку. Нельзя ли приехать немедленно? Мама. Нет, он не может сказать, в чем дело. Не по телефону. Это не телефонный разговор. Просто приезжайте. Доктор приехал и забрал маму в больницу, где папа проработал всю свою взрослую жизнь. Папа, отчасти протрезвев (а может, это была тупая хитрость, как у любого загнанного в угол зверя), сказал врачу, что мать упала с лестницы. Кровь на скатерти… он же пытался обтереть ее милое личико. «И что, очки пролетели через всю гостиную в столовую, чтоб совершить посадку в жаркое с пюре?» – спросил доктор с ужасающим, издевательским сарказмом. – «Так было дело, Марк? Я слыхал о ребятах, которые золотыми зубами ловили радиостанции и видел мужика, который получил пулю между глаз, но сумел выжить и рассказывал об этом, но такое для меня новость». Папа просто потряс головой – черт его знает, должно быть, очки свалились, когда он нес ее через столовую. Дети молчали, ошеломленные огромностью этой хладнокровной лжи. Четыре дня спустя Бретт бросил работу на лесопилке и пошел в армию. Джек всегда чувствовал: дело было не только во внезапной и необъяснимой трепке, которую отец устроил за ужином, но и в том, что в больнице, держа руку местного священника, мать подтвердила отцовскую сказочку. Исполнившись отвращения, Бретт покинул их на милость того, что еще могло случиться. Его убили в провинции Донг Хо в шестьдесят пятом, когда старшекурсник Джек Торранс примкнул к активной студенческой агитации за окончание войны. На митингах, которые посещало все больше народу, он размахивал окровавленной рубашкой брата, но, когда говорил, перед глазами стояло не лицо Бретта, а лицо матери – изумленное, непонимающее лицо, – и звучал ее голос: «У кого газеты?»

Просмотров: 1