Пока они шли через вестибюль, было слышно, как папа сотрясает дверь; к ним долетали удары и хриплый, обиженно-раздраженный голос. Джек, подобно бессильному правителю, извергал поток обещаний покарать, изрыгал проклятия, обещал им обоим, что они будут жалеть о своем предательстве до самой смерти – ведь все эти годы он буквально надрывался ради них.
Медленное растворение. Бестелесные голоса доносились к нему, как эхо, гуляющее по бесконечному туманному коридору.
– Я иду вниз приготовить нам что-нибудь на ленч. Угу?
По крыше, рядом с дырой в черепице, вяло ползали две осы.
– Ты избавишься от него утром? Пожалуйста.
Холлоранн посмотрел в спокойные голубые глаза полицейского, обдумал, не рассказать ли все же свою сказочку «мой сын в критическом состоянии» и решил, что так выйдет только хуже. Этот Смоки – не Куимс. Он вытащил бумажник.