К палаткам подходили, уже сбив изначальный походный порядок. Цепочка сама собой распалась, потому как отпал смысл идти друг за другом след в след – возле палаток было уже вполне сносно все видно, по крайнее мере по сравнению с тем, что творилось на входе в долину.
– Руки опустить можно? – спросил Сварог. – А то затекать начали.
– Вы мне никак не кажетесь глупым человеком, – не слушая его, напористо продолжала рыжая. – Неужели вы всерьез надеетесь, что я вас не запомнила и не узнаю? – Шевчук откинулась на стуле и скрестила руки на груди. – Или станете утверждать, что не были на Олеговой пустоши? И меня там не видели?
Сварог смотрел сверху вниз, смотрел из-под потолка и видел шамана, застывшего словно в столбняке, с открытым ртом и распахнутыми глазами. В руках у шамана был маленький барабан. («Ну да, – вспомнил Сварог, – приметил я его, когда вошел в шаманскую, он лежал возле кострища».) Барабан напоминал перевернутую вазу, разрисованную черными и белыми штрихами. Сейчас шаман лупил по нему. Лупил бешено, неистово, исступленно, дергаясь в такт все убыстряющемуся ритму. Мелькающие руки сливались в полосы…
– Ты их отпустил? Думаешь, они никому не расскажут?
– Вы хотите, чтобы я открыл перед тобой карты…