Они подошли, постучали по лосю. Раздался звук, словно стучишь по сухому полену. Открытой ладонью можно было лишь прикоснуться к животному – и тут же руку отдернуть. Кожу прожигал холод.
В этот самый момент паучье тело лопнуло, как брюки по швам на неосторожно присевшем жирном трактирщике, и освободившаяся жижа водопадом хлынула вниз, на обтянутый одной кожей исполинский скелет мамонтоящера, потекла мутным ручьем по днищу оврага, под равнодушно раскачивающимися белыми нитями паутины.
Олес вдруг, никого не предупредив, сделал шаг вперед, к границе мозаичного круга и… пропал.
Раздались два жидких хлопка, но вылетающих из катрала спор Сварог не увидел. Наверное, просто слишком быстро летели смертоносные зернышки – ибо думать о том, что не получилось, не сработало, он не стал. Равно не стал думать и о том, что карнавальные костюмчики охотников окажутся спорам не по зубам…
Он выбивал породу крупнокалиберными пулями, как шахтер – отбойным молотком. Только уголек, думается, не так податлив, как известняк.
Он спрыгнул в воду, взбежал по трапу в «скат», на ходу в двух словах объяснив своим, что собирается делать, и рухнул в кресло – в котором уж не думал оказаться вновь.