И тут Сварог чуть не захохотал в голос от радости. Вторая машина ушла! Решила, что нечего ей тут делать, есть заботы поважнее. Завела моторы и слиняла! Беглецов, например, ловить. Очень архимудрое решение, господа охотнички!
Однако у звероящера инерция оказалась во сто крат мощнее, и эта громадина, взмыв с края обрыва, перемахнула через рыщущего лапами-ножами паука и с бешеным треском вляпалась в самую гущу паутины. Удивительное дело, но нити выдержали удар, и исполин запутался в них, как в исполинском перевернувшемся гамаке… А паук, обретя наконец врага и не тратя ни мига, прыгнул исполину на грудь – совсем как ребенок бросается к мамочке на шею после долгой разлуки. Челюсти кворкаса, разодрав космы свалявшейся шерсти и бронебойную шкуру, впились в плоть поверженного и лишившегося возможности рыпаться титана… И тут же брюхо паука на глазах стало раздуваться, будто наполняющийся гелием воздушный шар. С гребня наискосок Сварог кинулся вниз, туда, где выкусывала из лап колючки Чуба-Ху и безвольно висел на подрагивающих нитях опередивший их на базе пленник.
– Почти закончили. Осталась мелкая сошка, ее вышелушат и без меня. Руркан под арестом, ждет королевского суда.
– Помолчите-ка, ребята. Замрите. И, как говорится, даже не думайте…
– Почему бы и нет, – невесело улыбнулась та и сделала знак слуге. Вечерний воздух ворвался в зал, принялся колыхать тяжелые гардины.
– Теперь можешь спокойно почесаться последний раз в жизни, – процедил Сварог, задрав голову. – И на что ты, интересно, рассчитывал? Что не превратишься в паука и сможешь от нас избавиться?.. Короче. Тварям временно не до тебя. Но за такое удовольствие я спрошу с тебя высшую цену. Ключ.