– Пусть. Валяйте их. И живее, мастер суб-генерал.
– Да. Историю из «Энциклопедии странствий» Олегама, которая написана уже после Некуаззи. Там есть одна прелюбопытная история матроса. Он с пятью товарищами спасся на плоту после кораблекрушения. Их плот занесло в Слюну Ловьяда…
Веер разящего серебра как пыль смахнул трех амфибий, что переступили порог первыми, но следом лезли другие, услышавшие вопль командира. Вжикнула одинокая арбалетная стрела – и отлетела в угол, напоровшись на защиту ларов. Прочих подобных демаршей со стороны людей-жаб не последовало, боялись зацепить королька… И только теперь Сварог вдруг понял, что Унгтат вовсе не страдает от пересыхания жабр, по крайней мере пока – он смертельно боится за синюю звездочку за адамовым яблоком…
– Я почему-то так и думал, что вы это скажете… – И вдруг рявкнул: – Черт бы вас побрал, граф! Это же самоубийство! Есть храбрость, а есть безрассудство. И то, что вы предлагаете, – это не храбрость! Если вам до сих пор везло, это не значит, что будет везти и дальше. Один корабль, раздолбанный в пух и прах, против двух, против прекрасно обученных моряков!.. – Он запнулся и, прищурившись, посмотрел на корабли на горизонте. Сказал тихо, сам себе: – А, впрочем – почему бы и нет…
Мы преодолели первые каймы дистанции между кораблем и человеком, когда человек ушел под воду. Совершенно в том уверен – он сознательно нырнул.
И пока Чуба справлялась: взвившись в прыжке, грудью сбила с ног очередного офицера, коренастого и бритоголового – и одного этого оказалось достаточно. Моряка отшвырнуло на увенчанную стеклянным колпаком тумбу, на которой красовался макет броненосца, ударило виском об острый угол – и вот гидерниец уже сползает по лакированному дереву, оставляя на сверкающей поверхности кровавый след.