Его шутливый вопрос привёл братьев в смятение. Они зашептались между собой, причём крайние даже выскочили из кресел, чтобы принять участие, в обсуждении.
– Дозволь и мне, матушка! Допусти! – проникновенно попросил Фандорин, делая рукой отчаянные жесты помощникам: спрячьтесь, спрячьтесь!
– Где-то дымит, – раздался из угла голос Крыжова. – В чём дело?
– Вы перевязали мне голову… – сказал он, вернувшись к Сатоко. – Как это странно…
– С-спаслись. Поздно отрыли… Как почитал я г-грамотку, как понял, про что п-пророчество, у меня словно г-глаза открылись, – выстраивал версию Фандорин, но смотрел не в проницательные глаза Кириллы, а вниз, в землю. Ничего подозрительного – переживает человек, с трудом подбирает слова. Даже заикается больше обычного.
Маса полез на колоколенку, хотя там алчущим погребения уж точно делать было нечего.