Проживал Крашенинников в самой гуще огромного баскаковского сада, в крепкой бревенчатой избе под зелёной жестяной крышей.
Фандорин и японец заканчивали осмотр церкви, когда вернулся Одинцов – запыхавшийся, по колено в снегу.
– Я думал об этом. Кухарка для прислуги и один из конюхов прожили здесь чуть не полвека. Но разве упомнишь всех, кто уволился за минувшие сорок лет? Ведь это может быть человек, который работал в Во-Гарни бог знает когда…..
Мерзавец! Второй лондонский цилиндр за четыре дня!
– В записке сказано: «честное слово Люпена», а все знают, что честное слово этого бесчестного человека твёрже стали.
Скалы раздвинулись. За рощей уже начинались земли селестианцев.