И все же я ловила себя на том, что надеюсь.
Так что пожатие плечами и заявление - "Я же не виновата, что это даже не закрасить", - можно считать легко отделалась.
Действительно - засиделась. Теперь я, кажется, поняла Катинку. По-быстрому вымыв голову, я насухо обтерлась, завернула волосы в полотенце, намазалась лосьоном и оделась. Плохо, что эльфийские сапожки мне пришлось оставить в тюрьме, нравились они мне. Меняющие свой цвет под костюм, с устойчивым каблучком и набойками из серебра, но ступают так мягко, словно кошка крадется. Ну ничего, поищем еще.
Синеглазый асур осмотрел комнату, и остановил взгляд на нем. Глаза моментально потемнели, а внушительные клыки так привычно оскалились. Данталион осмотрел его, проскользив взглядом по разорванным рукавам и вымазанной в крови рубашке с вырванными пуговицами.
- Я никому не позволю тебя обидеть. Не бойся, малышка.
- Мы так называем своих возлюбленных, рожденных за пределами Светлого Леса. Не эльфов. У всех ведь случается. Особенно когда живешь столько, сколько эльфы… или асуры.