– Как, и этот тоже? – простонал Князь с такой мукой, что Сеньке даже стало его жалко. – Шалава ты распоследняя! Всех своим подолом загребла, даже псом поганым не побрезговала!
– Что-о?! – заорал вдруг пристав таким ужасным голосом, что Скорик обмер. – Это ты кого “псами” назвала, стеррррва?! Ну, Александрова, за это я на тебя штраф запишу. На уплату – три дня. А потом знаешь, что будет?
– Если это не полоумный, то чего он от Ташки-то хотел? – спросил Скорик, глядя на мёртвые цветы. – Чего с неё взять?
Народ стоял, глазел. Некоторые крестились.
– Так, – припомнил Скорик. – Синюхин ещё “зверюгой” его обозвал.
И так он сердито это говорил, на себя совсем непохоже, будто от тех инфернальных женщин ужасно настрадался, прямо всю жизнь они ему перепахали.