– Что не станешь? – уточнила Мезенцева, стоящая на крыльце и грызущая огромное краснобокое яблоко.
Она засунула в наволочку несколько кожаных папок, десятка два бархатных футляров, в которых наверняка хранились драгоценности, после добавила туда же массивную серебряную шкатулку, стоявшую на прикроватном столике и тоже уцелевшую при разгроме. Ну, а под конец сгребла в потяжелевшую наволочку купюры в банковских упаковках, находившиеся на нижней полке сейфа. Не скажу, что там их прямо груда имелась, но если не безумствовать, то лет десять она точно просуществует безбедно.
– Спасибо! – если бы не некоторые условности, я бы старичка-лесовичка даже обнял. Не за наговор и траву, а за то, что на душе внезапно очень светло и радостно стало. Приблизительно так же, как в детстве перед Новым Годом было. Почему? Потому что, как было сказано раньше, теперь мне стало ясно – вот теперь я точно вернулся домой. К себе домой – И - до вечера.
– Запомню – фыркнула Василиса Михайловна – И даже запишу.
– Да знаю я этот район – отмахнулся призрак – Больше скажу – даже сюда, к этому подъезду доводилось ездить разок. Тут девка одна живет, журналистка, вот ее и возил. Кстати, нынче ночью ее видел, причем, как и тогда, она в хламину была. Жалко. Молодая совсем, а уже спивается.
– Может, оно и к лучшему? – предположил я – Лет-то, похоже, прошло немало. Даже если найдешь ты ее – и что?