– С просьбой – уверенно заявил Михеев – Мы у него давно под грифом «бюро добрых и бесплатных услуг» проходим. Опять нам с тобой, Колька, завтра куда-то переться придется.
Глянув на тускло светящийся фонарь, я втянул в себя чуть влажный и оттого терпкий ночной воздух, и полез через раздвинутые кем-то с нечеловеческой силой прутья ограды.
– Как только книга попадет в мои руки, я ее убью, – деловито сообщила мне Марфа. – Давно хочу ее кишки себе на локоть намотать, еще с того века. И тогда твое существование в Лозовке станет куда приятней. Будешь жить-поживать, воздухом дышать, огород копать, с домовым чаи гонять. Девушку, ту, что сейчас где-то на больничной койке умирает, в гости позовешь, с далеко идущими последствиями. Может, у вас даже детки после родятся. Детки, когда они маленькие, то сильно забавные, смотришь на них и всю полноту жизни ощущаешь. Видишь, сколько всего хорошего можно получить, выполнив лишь одну мою маленькую просьбу?
– С формальностями все? – спросил я у успокоившегося после лесного стресса Родьки. Тот кивнул – Да? Ну и хорошо. Антип, заканчивай из себя паиньку корчить. Иди лучше глянь, сколько мы тебе подарков привезли.
Ряжский напрягся, я понял, что он в шаге от того, чтобы спустить на меня ту троицу, что сидит вон за дверью. Не стану врать, внутри все ходуном ходило, но при этом осознание полноты бытия меня буквально захлестывало.
– Зря ты вчера его выбешивал своими намеками на то, что… Ну, ты понял. Не стоило этого делать. Мужчины не любят, когда их бутерброд кто-то еще кусает. Женщины тоже, но мужчины сильнее. Вы терпеть не можете своими игрушками с кем-то делиться, что в детстве, что потом, даже если они давно поломанные, и вам не нужны. И, знаешь, мне кажется, он хочет тебя убить.