— Жлоб ты, Андрей. Положено ведь как? Сначала в кафе-мороженое, потом в кино, и поцелуй на заднем ряду. А уж потом … потихоньку, нежно… И то, я бы посоветовал начать с омлета. А ты? Из Швейцарии и сразу — щи!
Минут через десять неспешной прогулки я увидел рынок и, не думая, углубился в ряды. Красная рыба во всех видах. Икра в любой таре от баночки до бочки. Какие то китайцы, в закрытом, в общем то городе. Ряды с импортным, в основном тайваньским барахлом. Довольно часто виднеются запаркованные праворорульные машины. Увидел надпись Кафе, и вспомнил, что не ел. Небольшое помещение оказалось неожиданно уютным. Два из четырех столиков заняты.
— Боюсь вода уже залила не только татами, Андрей-сан, но и окрестных земледельцев. Но не переживай, самурай. Урожай риса будет хорош в этом сезоне.
— Хозяин! — верноподданнически промычал Леня — может быть, деньги тебя немного успокоят? Вот копия платежки. Миллион сто тридцать тысяч девяносто восемь рублей семнадцать копеек.
Стыдно признать, но я, глядя на всю эту перестроечную движуху, требующую свержения Горбачева и НАСТОЯЩИХ реформ, испытываю не только тоску, а еще и некое злорадство. Вы ребята, всё получите. И вынужденные, путь и половинчатые, но настоящие реформы. И капитализм. Всё, блять, как хотели. А уже в девяносто третьем поднимется нечеловеческий вой, что обманули. Но фарш не плавает два раза по одной и той же реке. Это ведь не правда, что все комсомольские и прочие функционеры стали олигархами. Олигархов в России будет чуть больше двухсот. А остальные, домитинговавшись до развала государства, сгинули вместе с ним. Все эти молодые научные сотрудники, молодые специалисты, кинодеятели, писатели, журналисты. Добьются прежде всего обнищания. Заодно развалив СССР. Особенно мне нравится, что много позже, беседуя с такими перестроечниками я спрашивал, но ты же САМ этого всего добивался. Хули ты недоволен? В лучшем случае меня в ответ называли тупым торгашом. А часто с пеной у рта доказывали, что они хотели счастья всем, даром…
Всю обратную дорогу я бурчал, что вот так и бывает. Родилась она, и давай в куклы играть. Одевать, придумывать комбинации одежды. А потом взрослеет, уже неудобно куклы наряжать. И она себе находит парня, над которым глумится как над тряпичным Петрушкой. Она смеялась, и говорила, что жаль не успеем в Шоколадницу. Будешь должен за то, что не позвонил. Максимум пирожковая на Савеловском вокзале, орал я. Один пирожок с луком и яйцом и какао, не больше. Потом мы целовались у калитки пока я не заметил, как в переулок свернула черная Волга. И с криком «Атас!» не запрыгнул в свою тачку, и не умчался. Нет у меня желания с её отцом встречаться. Гранаты под рукой нет. Ствола нет. Нафиг надо, еще подумает, что можно передоговриться…