Финн, работающий с Союзом, почти наверняка знает русский. Но от финского русского у меня еще в прошлой жизни случались истерики. И нам по любому нужно было исключить возможность контрагента сослаться потом на недопонимание. Я снял трубку.
Поколебавшись, я им рассказал. И про ночной визит тоже. Слегка подредактировал о том, что мы в конце-концов поладили и он поделился информацией. Изложил свои наблюдения и выводы о его работе.
Он молча принес и положил ствол. Я вставил кольцо.
Борис Андреевич Акопов, смотрел в окно и пребывал в меланхолии. Совещание у директора закончилось ничем. Каким же нужно быть придурком, чтобы отказаться от опциона на нефтепродукты? Мы не сможем организовать сбыт, и это все зависнет на базе, не позволяя принять плановые поставки, сказал директор. Лучше мы средства направим на социалку, чем ввязываться в твои, Боря, прожекты. Глупо было надеяться, что он воспримет все всерьез.
— А я вот эту Ирку уволю к едрени фени, чтоб не трепалась.
— Пацаны! Я вам благодарен за помощь и поддержку. Но я изо всех сил буду бороться против того, чтобы вы похоронили себя в унылой авиации или судоходстве. Шире нужно смотреть на жизнь. Я все продумал. Мы купим тебе, Андрюха, настоящий парусник, как минимум стофутовый, а лучше — двухсотфутовый кетч. Будем, если че, на нем скрываться от нападок. Назовем яхту — «Похуй». Потому что нам ведь вправду похуй на все, кроме наших подружек. И не делай Адмирал отстраненное лицо. А то я не знаю как ты к Светке относишься.