— Эх, Андрюха. Что то нет радости. Кажется, вместе с этим столом нам впарили грандиозную жопу. Давай выпьем.
Но студенческая жизнь тоже неприятно поразила. Клановое разделение было еще ярче и откровеннее. Парнишка, внук отставленного союзного министра был полным изгоем, которого топили и товарищи и преподаватели. Непонятный статус Ольги многих раздражал. А импортные дорогие шмотки бесили детей элиты. Сходив на дискотеку в честь дня первокурсника, она зареклась иметь дело с однокашниками по институту. Как говорит Петров — понты и высокомерие.
— Это совершенно не к чему. Поэтому вам нужно приехать, и забрать. А лучше пришлите кого-нибудь.
— Погоди. Мне нужны телефоны его контрагентов. С кем он там общался?
Три дня, после моего приезда в Лугано, прошли в сумасшедшем мареве, и практически без сознания. Мы и правда сильно соскучились друг по другу. Демонстрируя независимость я, через Анжелку, арендовал на месяц небольшую виллу, с видом на озеро и прислугой. Куда и утащил Олю прямо с вокзала. Вполне возможно, что мы бы не выходили из дома и дальше. Но на третий день, в полдень, фрау Ирма, исполняющая на вилле роль горничной-поварихи, постучалась к нам в спальню.
— Письмо оставили? — он написал письмо, где признавался в самоубийстве и трусости.