— Сдается мне, тот, который справа, Шави, — трясущимся голосом сказал Мадакс. — У него рука криво срослась, повредил ее, когда в том году лес валили под Желудевкой. Он деньги на целителя хотел собрать. Говорил, палец большой плохо слушается и сильные боли в запястье. Теперь у него ничего не болит…
— А ты понял, что сейчас было? — спросил я.
— Старший много где помахал киркой, а сын его на каменоломнях под Сатнарсаном в межсезонье подрабатывал.
— Это только предположения, — заметил Эш. — Но согласен, мыслишь ты не глупо. Где читать научился?
А может, со временем из памяти выветрится и то, как нас швыряло, будто спичку, угодившую под слив унитаза… Как Бяка что-то орал мне в лицо, а я ни звука не слышал… Как крепкие шесты сгибались в форму подковы, когда мы пытались разминуться со смертью…
— Люди глупые. Люди часто ошибаются, — сказал Бяка. — Могли перепутать. Могло быть четырнадцать.