Нижняя часть острова раза в три больше по площади, но ровных местечек на ней почти нет. Сплошные каменные изломы, уступами спускающиеся к реке. Заканчивался этот кавардак галечниковой косой, протянувшейся вдоль реки метров на двести.
От вида такой роскоши у Бяки, привыкшего к пустой каше и горькой черемше, случился паралич речевого аппарата. В том смысле, что ел он молча, не пытаясь хоть слово вымолвить. Меня тоже на разговор не тянуло. Неспешно жуя, я вглядывался в себя, проводя сложнейшие в своей жизни расчеты.
Зачем ей это понадобилось в такой момент, я понятия не имел. И вообще, мне нет дела до странных капризов умирающих. Я ведь не за этим к ней подошел. Но власть этой женщины надо мной столь велика, что у меня из головы вылетело, что я, собственно, здесь делаю.
В одном сомнений не осталось — мелкий уродец жив. Он тринадцать лет обманывал ПОРЯДОК при помощи матери и ее шудр и сейчас продолжает заниматься этим столь же успешно.
— Тогда нам надо на берег, но я не представляю, как это сделать. Пока еще не сильно стемнело, видел, что напротив мыса обрыв и слева начинается. Невысокий, но не факт, что заберемся.
Но, когда гибнут одиннадцать человек, не издав при этом ни крика, это не просто страшно, это здорового человека может перепугать до отнявшихся ног.