Напугался, хотел убежать, но не убежал. Решил, услышит её шаги, её голос. Когда спросит “кто там?”, тогда убежит.
Обкатывали они “Ковёр-самолёт” на Мытной улице. Поворачивают на скорости за угол – Эраст Петрович руль крутит, Сенька в клаксон дудит – а там стадо коров. Что им, дурам, клаксон? Ну и врезались в заднюю, со всего разгона.
По ступенькам вспорхнул на ночную улицу и бежал до самой Лубянки. Там упал на колени подле бортика бассейна, окунул рожу в воду, немножко остудился и только тогда заметил, что и из правой руки прутья выронил.
Вынул свинцовую пульку, прицелился из рогатки – и хрясь ровно в серёдку витрины. Их, большенных стеклянных окон с серебрёными буквами “Пуговичная торговля”, у Зот Ларионыча целых три было. Очень он ими гордился. Бывало по четыре раза на дню гонял Сеньку стекла эти поганые бархоточкой надраивать, так что и к витринам у Скорика свой счёт был.
Долго раздумывать не стал. Влез на вазу (ох, не треснула бы!), за цепь хвать.
– Да с какой радости казне-то? – вскинулся Сенька, ещё не оправившись от ювелирова вероломства.