На углу Цветного бульвара обернулся – так, померещилось что-то.
– Картинка на глазу? – ахнул Будочник. – Чего только не удумают, аспиды уголовные.
– У них, у нищих, все места промеж собой расписаны, – стал он объяснять Эрасту Петровичу. – Надо с ихним старшиной договариваться. Коли просто так на паперть заявиться, прогонят, да ещё накостыляют.
Сенька зажмурился и заткнул уши, чтоб не оглохнуть от неминучего грохота. Подождал секундочек пять, но пальбы не было. Тогда открыл один глаз.
Перед дверью дома Проха замешкался, стал в затылке чесать. Похоже, не знал, чего ему дальше делать – тут торчать или уходить. Сенька за углом примостился, ждал.
Однако от Сенькиных рассказов про его новую светскую жизнь заиграла в Ташке амбиция или, иначе сказать, честолюбие. Захотелось ей тоже карьеру произвесть – из уличной мамзельки в “гимназистки” подняться, тем более и возраст был подходящий.