– Эту сопроводишь до дому, куда укажет. Изымешь вид на жительство, привезёшь мне. Так что удрать тебе, Александрова, не удастся.
Пока ехали, очкастая тарабанила про непонятное: Ницше там, фигицше, Маркс-шмаркс.
Обратно шёл пешком чуть не до самой Калужской, думу думал.
Ещё бы! Этим двоим револьвер без надобности, а у Очка его, поди, и вовсе не было.
– Чего там, двум смертям не бывать, одной не миновать.
Сенька башкой, то есть головой, вправо-влево покрутил, провёл ре-ког-но-сци-ровку. Ничего подозрительного не приметил. В домах тускло светились окошки, где-то пели, из “Каторги” доносился матерный лай. Хитровка как Хитровка. Даже стыдно сделалось, что столько дней гузкой тряс, а выражаясь интеллигентно, малодушничал.