Так что когда я увидел фашиствующих дронов, я сразу впомнил о зуде. Подумал – вот, вот задача прямо для неё. Осталось только выпросить её у Вандера, да так, чтоб не подвести беднягу под монастырь. В смысле, не навести на него ФСБ. Конечно, наши лыцари плаща и геленвагена прошерстят мои контакты, но, уверен, без особого энтузиазма.
Но, всё, что имеет начало, имеет и конец. Пришло к концу и трогательная дружба серых армейских кардиналов и галантерейщика. Пришедший ей на смену ужас, звался инфернальным, больше подходящим демону ада имечком Кожаедыч. Который, в отличии от не лезущего в вопросы управления армией Табуреткина, настаивал на точном, до буквы, выполнении указаний главнокомандующего.
– Государственная символика неразрывно связана с государством – это символы получивших власть партий! Я не могу представить себе страну, в которой на флаге, вместо свастики использовался бы другой символ, но которая бы вела точно такую-же политику по отношению к народу.
А ведь для властей это страшно. Пока они довольно успешно огораживались от народа заборами, но развитие разных летающих дронов постепенно делало заборы бесполезными. Власти с этим боролись, как умели – запретами и глушилками, но появление самолетика, делала накал борьбы еще острее. Таким макаром, скоро российский избиратель сможет не просто дачу какого-нибудь политика с небес сфотографировать, но и лично его посетить.
– Не последняя, а крайняя, – сказал полицейский начальник, – и вообще…