И тут, я внезапно осознал, что именно я вижу. Это не палки. Это кости. И это не фонари – это висящие на цепях клетки, в которых узников морили голодом. И это их высохшие трупы, лежат на дне клеток.
Одну шестую часть воды выпил Беляш. Вот он, в отличие от эльфа, не считал себя связанным обязательствами и лакал бы с ладони и дальше, но был остановлен и пересажен в капюшон толстовки. В безразмерный карман которой я сложил весь комплект разобранных межпространственных врат.
– Ну, год, где-то, – огрызнулся я. Вспоминать год, проведенный в окопах, под непрекращающимся дождем, было не особенно приятно.
Он повернулся – и увидел, что Корочун действительно держит у уха трубку.
– А не может ли это быть переделом власти среди ваших?
– БЛЯТЬ!!!! Блять, блять, блять. Украинцы! – Степанович вскочил с кресла, направив палец на Корочуна. – Что за предметы получили украинцы?