— Раз так… — Брюнхвальд кивнул и ушёл к своим солдатам.
— Максимилиан, останетесь при знамени, Клаузевиц и Увалень едете со мной. Брюнхвальд, вы за старшего.
Этим утром сразу взялась за дело. Встала у зеркала и смотрела то с одного бока, то с другого, как темнеют прямо на глазах её волосы, как из жидких и серых становятся густыми и тёмно-каштановыми. Как словно соком наливаются её груди и бёдра, темнеет от волос лобок, как она растёт потихонечку, но заметно для глаза. Всё было хорошо, всё делалось быстро. Одно было плохо — не могла она остановиться в успехе своём, всё казалось девушке, что можно ещё немного улучшить что-то, то в животе, то в лице, то ещё где. Всё ещё искала она в себе несовершенства. Не будь такого у неё желания менять хорошее на лучшее, ещё быстрее шло бы дело.
А бабы её новым видом не переставали восхищаться. И толстая Ута, и кривобокая Зельда о теле настоящей Агнес мечтать не могли, а уж о новом теле красавицы Агнес и подавно. Девушка даже подумывала о том, что они из зависти могут и донести на неё, но гнала эти мысли. Нет, это вряд ли, будут завидовать молча. Так и ела она за столом голая и завтрак, и обед, и ужин. Привыкала к виду новому. Училась держать его как можно дольше без отдыха.
Теперь нужно было дождаться врага. Вскоре появились люди, что шли быстрым шагом. Было их шестеро.
Ноябрь зарядил холодными дождями. Дороги размокли, через глину вода не уходила. Лужи стояли повсюду. Как это ни удивительно, но холодные ветра в этих местах дули не с севера, а с юга, с гор.