Фильшнер начал ругать своих сержантов, хотя знал, что сержанты его вовсе не виноваты.
— Господа Плетт, Фульман и сам господин Вальдсдорф о том меня просили.
А как доехали, так всё и разрешилось. Всё стало понятно.
— Самым быстрым маршем, сосед, — отвечал Иоахим, — при двенадцати телегах в обозе они быстро пойдут.
— Как пожелаете, госпожа, а что мне там делать?
— Узнай они об этом, так вы бы тот час были бы в колодках на базаре в Милликоне у позорной стены. И с меня за вас требовали бы огромный выкуп и мир на позорных условиях. А с тобой, — Волков указал пальцем на Михеля Цеберинга, — с тобой и церемониться не стали бы, переломали все кости железным прутом да бросили бы в канаву на радость бродячим псам.