Всё было церемонно и траурно, жаль, что только церкви не было с колоколами. Почти все женщины плакали, а мужи были печальны.
— Да, дядя, — говорил Бруно Дейснер, юноша был взволнован, — я всё буду делать сам, за всем сам буду следить, и Михель мне поможет.
— Много ли мозгов в их бараньих головах, — продолжал монах громко, — если решились они на дерзость такую, что возомнили одолеть нашего господина, кавалера Фолькова? Человека, которого Святая Матерь Церковь считает опорою своею и хранителем веры. Это всё равно, что осмелиться противиться Богу, ведь господин наш есть Длань Господня, рука Господа. Вижу я, что Бог покинул этих болванов, ибо головы их пусты, как старые бочки. Солдаты от души смеялись, слушая его, и ничего, что были они мокры и что дождь не прекращался.
— Да и то у меня не получится, ни телег сейчас для обоза нет, ни лошадей.
— Это невозможно, — помотал головой фон Финк.
Голос его чуть не срывался, молодой человек заметно волновался.