Эраст Петрович же надел красивый мотокостюм: кожаный, блестящий, с жёлтыми скрипучими ботинками и гамашами. Заглядение!
Ну, все думают, потопла. Бегают, руками машут. А её, утопленницу-то, подо льдом саженей с полёта проволокло, да из проруби, где бабы бельё стирали, выкинуло.
– Неужто? – изумилась Смерть, даже шить перестала. – Такое это для тебя счастье?
– А что припёрся ни свет ни заря? Чего глаза прячешь, волчонок?
Князь мотнул головой, будто бык, отгоняющий слепней.
– Невероятно! – забормотал он, надраивая прут мокрой тряпочкой. – Я, конечно, читал про талерный пруток, но не думал, что сохранился второй такой… И клеймо Яузского двора!