— К жене пойдёте? — Бригитт была, кажется, даже удивлена его решением.
— Дикость! От вас, от образованного человека, слышать такое мне странно, — нравоучительно произнёс модой человек. — Уже если нечем зашить рану, так промойте её настоем шалфея, зверобоя или на худой конец кипячёной водой.
Сел в кресло. Как и договаривались ещё вчера, пришли к нему Ёган и господин фон Клаузевиц.
Тот склонился к нему с коня, показывая рану.
Жалею я лишь об одном, о том, что позабыли вы о просьбе моей. Жаль, что о купчишках моих нерадивых вы не вспоминаете, а пока вы о них не помните, они и обо мне не помнят. А мне нужно, что бы помнили они, кто их покровитель».
Да, можно было послать кого-нибудь, но в этот раз он хотел всё видеть сам. Это дело, наверное, было главным делом в его жизни, сложнейшим делом его жизни. Кому он мог его передоверить? Не было таких людей у него. Брюнхвальд — приспешник дисциплины, но простодушен, иной раз как ребёнок, его любой обманет, Рене хитрее, но слишком уж осторожен, будет сгущать краски, Бертье — храбрец, но человек неосмотрительный, просмотрит что-нибудь обязательно. Роха никогда не был даже сержантом. Пруфф — артиллерист. И никто из них не имел такого опыта, как он. Даже Рене и Брюнхвальд, которые были много старше него, не воевали столько лет, сколько воевал он.