— Ну, хорошо, едем домой, — сказал кавалер.
Увальню в телеге нравилось, других раненых в ней не было, лёжа на соломе, всяк приятнее ехать, чем сидя в седле. Там же рядом был его доспех и оружие. Только вот на сей раз этот щекастый и краснолицый парень был бледен, хотя и улыбался. Голова его была перевязана, но больше всего тряпок ушло на его плечо.
Волков отодвинул тарелку и взглянул на жену. Она сидела за столом, далеко ото всех, сидела, уткнувшись в свою вышивку, вид у неё был такой, будто всё, что происходит, её совсем не касается, ей не интересно.
— Ну, что пнём встал, не видишь, что ли, сюда ступай, помоги сойти.
— Да-да, — сказал Брюнхвальд. — В том нет нужды. Храбрость ваша и так всем известна, солдаты и так вас уважают и чтут. А коли лично нужно будет солдат увлечь, так мы сами увлечём. Вы при знамени будьте.
— Велите собираться. — Прикрикнула на него Брунхильда. — И велите запрягать карету, после завтрака хочу отъехать.