— Все будут против вас, все, и церковь тоже, — шептала она в ужасе. — Не смеете вы меня судить.
— Слева, оттуда летят болты, там их арбалетчики.
— И когда же будет дело, к какому дню мне готовить людей?
Волков уселся в лодку, племянник прыгнул за ним, уселся рядом, так и крутился возле него, надеясь улучить момент и поговорить. Мальчишка волновался и всё хотел его расспросить о том, как дела делать, что и у кого можно спросить в городе, к кому обратиться, ведь дядя всех нобилей городских знает, всех важных людей, но сейчас дяде было не до племянника, и говорить с ним не собирался. Опять стал хмур, даже не глядел на Бруно. Да вообще ни на кого не глядел.
— Не ваша она, всех хлопов ваш отец дал за вами в приданное мне. — И добавил, подчёркивая: — Дал мне! Все холопы дворовые — мои. Хочу — отдаю, хочу — продаю. И вас о том спрашивать мне не надобно.
— Неужели это от этой раны такая хворь у меня?