— Храни вас Бог, господин, — кричали они ему.
— Погодите, госпожа, я хочу вас угостить новыми кренделями, они не такие, как обычно. Они сверху не солёны.
— Замолчите, капитан, — продолжал фон Клаузевиц очень твердо и сделал шаг к капитану, — господин Эшбахт не имеет права с вами драться, но я имею. И если вы не прекратите свои оскорбления, я убью вас.
— И думается мне, что те господа, что буду учувствовать в строительстве дороги по поместью, будут за свои траты вознаграждены всяческими преференциями. Уж в этом пусть никто не сомневается, доброта и щедрость господина Эшбахта всем известна.
— Прошу вас, дабы обезопасить нас от ночной атаки, на восточной тропе поставить пикет в тридцать человек и два секрета там же. А ещё два секрета на севере и два на востоке от лагеря. И поставить в секреты лучших сержантов.
— Да какие горцы! — Волков поморщился, как от мелочи, от досадной ерунды, махнул рукой пренебрежительно. — Такой бы малостью я бы не осмелился вас беспокоить. Дело хуже.