Франт отобрал у Сеньки железку, вцепился в её концы, наморщил гладкий лоб и вдруг как закрутит прут у Скорика на запястьях! Легко так, словно проволоку какую.
Вот в щёлке показался и сам полковник – молодцеватый, с блестящим пробором. В одной руке и вправду держал пармские фиалки (на цветочном языке “лукавство”), в другой какую-то бумагу.
– Богом прошу, скажи. Ничего тебе не будет, только укажи, кто.
Сначала Сенька подумал, ждёт кого-то барышня, ну и загляделась на красавца-брюнета, обыкновенное дело. Но потом она головой тряхнула, улицу перешла и шасть в кафе.
Чешуйкам ювелир больше уважения оказал, чем ефимку. Спустил со лба на глаз стёклышко, стал разглядывать одну за одной.
– Ладно, Очко, не потей. – Остановился перед приказчиком, взял его левой рукой за волоса. – Сами расскажут. Как, желтомордый, побалакаешь? Или яблочка железного погрызёшь?