— Господин Эшбахта дозволяет вам, безбожники, ступить на его землю. — Прокричал сержант.
Вот так вот. Волков на сей раз даже не знал, что и делать. Признаться, растерялся даже. Фриц Ламме, эдакий похабник, хитрюга, подлец, такой грязнуля, что вонял невыносимо иной раз, ещё и вшей носил. Пьяница и бабник, игрок в кости, а может, и вор, а вот его нет, и кавалеру словно глаз выбили.
Монах был в дурном расположении духа, ещё вечером ему казалось, что господин уснул в поту. Это был хороший знак, знак, что господин пошёл на поправку и что к утру будет в здоровье его улучшение, а тут вот как всё обернулось. Он налил в чашку бодрящего зелья и вздохнул, протягивая его кавалеру.
Игнатий и Ута стали всё наверх носить, в ту комнату, в которой раньше они с Брунхильдой жили. Эх, опять траты: пришлось столы и тумбы заказать столяру. На то остатки дня потратила. Ну, не на полу же такую прекрасную посуду держать. Так она увлекалась этим.
— Нет, никуда они без лодок не денутся, сейчас нам лучше поспешить к Рене и Брюнхвальду.
— Не волнуйтесь, кавалер, вам нужно быть спокойнее, вы так серьёзно отнеситесь ко всему… Впрочем… Ваше серьёзное отношение к войне достойно восхищения. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, — заверил Волкова беспечный барон.