Филеры, разом забыв о тележке, ринулись на грохот, а барыня толкнула замешкавшегося носильщика, чтобы скорее поворачивался. Мало ли что там на вокзале стряслось – поезд ждать не станет.
– Да, – произнесла она слабым голосом. – Да, да. Хорошо… Только убери это.
– Мало того, что опричник, так еще и полоумный, – вслух высказала Эсфирь свое мнение об увиденном и пошла заниматься туалетом.
– Об этом не беспокойся, – ответил Пожарский с улыбкой Василисы Премудрой, говорящей Ивану Царевичу, что утро вечера мудренее. – Встреча, на которую я спешу, поможет окончательно закрыть дело о БГ.
Грин стоял неподвижно, держа руки по швам, и не шелохнулся даже тогда, когда васильковый человек с выщербленной улыбкой выхватил из кармана”бульдог”.
Но насладиться мешала непонятность. А непонятности Грин не выносил. Где непонятность, там и непредсказуемость, а это опасно.