Теперь у Грина было все необходимое для серьезной работы: снаряжение, деньги, люди. Последних он находил сам или выбирал из предложенных партией кандидатур. Взял себе за правило: в группе должно быть три-четыре человека, не больше. Для террора вполне достаточно.
– Про то, что было ночью, знаю. Матвей у нас. Вся Москва полна слухами про бой на железке. Убит сам Бурляев, это известно доподлинно. И еще, говорят, полицейских перебили видимо-невидимо. Но что я вам рассказываю, вы ведь там были…
– Я об этом вовсе не д-думал, – сухо сказал Эраст Петрович, в первый раз нарушив молчание.
Грин оглянулся на Фандорина, но и статский советник, пробудившись от мечтательности, проявил удивительную прыткость. Схватил Снегиря за воротник, притянул к себе и вместе с ним зачем-то бросился в сугроб, возвышавшийся справа от скамейки.
– Увы, не могу. Дела службы, – сказал Эраст Петрович, поднимаясь. – Я вижу, вы в расстроенных чувствах, а на долгий разговор у меня сейчас нет времени.
Голубой абажур порывисто закачался, световое пятно заерзало по груди убитого, и стало видно, что на костяной рукоятке основательно, до упора всаженного кинжала вырезаны две буквы: Б. Г.