– А уж этого мне питерская камарилья нипочем не простит, – тоскливо сказал его сиятельство. – Не посмотрят, что Храпов этот чертов, царствие ему небесное, и до Москвы-то не доехал. Клин ведь тоже московская губерния… Как, Эраст Петрович, ведь, пожалуй, что конец?
– Вы что, пришли сюда, в Жандармское, специально, чтобы поделиться с Глебом Георгиевичем своими в-взглядами на рабочее движение? Именно сегодня, когда у нас творится такое?
– Слыхал, что умная баба советует? Я бы, само собой, и без совета тебя кончил. А Жюльетке скажи спасибо. Быстро отойдешь. Хотел я с тобой еще поиграться, нос и зенки тебе повы…
Грин зажег спичку и бросил на пол. Веселый огонек синей змейкой побежал через гостиную.
– Так точно, Иван Федорович. К Клину подъезжаем.
Когда Эсфирь выглянула в прихожую, молодцеватый жандарм стоял рядом с натягивавшим пальто Фандориным. Смазливый офицерик, с румяной от мороза физиономией и дурацкими подкрученными усишками поклонился, обжег любопытствующим взглядом. Эсфирь холодно кивнула Фандорину на прощанье и отвернулась.