Он старался говорить тихо, но в наступившей тишине слова разносились далеко.
– Госпожа Литвинова? – удивился Фандорин. – Что вы здесь делаете? И в такой час!
Когда сзади ударили выстрелы, до спасительных пакгаузов оставалось рукой подать.
– Глеб, – сказала ему Жюли прерывающимся от волнения голосом. – Миленький, скорей сюда, скорей! У меня одна секундочка, объяснять некогда! Пречистенка, усадьба Добринских, флигель с мезонином, увидишь. Только один приезжай, непременно один. Я открою. Тут такое, ты себе не представляешь! Будешь ручки целовать. Всё-всё-всё, больше не мигу!
Но содержать такую квартиру для встреч или “на всякий случай” мог только очень богатый человек.
Сказано это было таким убедительным, искренним тоном, что, если бы Эраст Петрович собственными глазами не видел барышню в обществе Пожарского, то непременно ей бы поверил. Брюнет с неподвижным, чеканным лицом при встрече на вокзале не присутствовал, и все же в его голосе звучала непоколебимая уверенность.