– Это было мясное, – объяснил Козырь. – А щас и до сладкого дойдет.
Не вскочил, как обычно, свежий и жизнерадостный, а медленно поднялся, взглянул на Грина и не произнес ни слова. Пошел умываться.
Третье – на розыск БГ наверняка подняты все полицейские службы. Город кишит жандармами, агентами и филерами.
Эраст Петрович не ответил, потому что подумал о другом: теперь стало понятно, отчего Эсфирь ни разу не обмолвилась о покойном инженере.
Фандорин же уселся в сани, почмокал лошади, чтоб не нервничала и стал ждать.
И вновь, уже в который раз за последние сутки, Фандорин шел пешком вдоль Тверского бульвара, совершенно безлюдного в этот глухой час. Всякое было за долгий, никак не желавший кончаться день – и буран, и снегопад, и нежданное солнце, а ночью сделалось тихо и торжественно: неяркий свет газовых фонарей, белые, словно обернутые марлей силуэты деревьев, мягкое скольжение снежинок.