– Посидите тут, – показал ему Эраст Петрович на ряд стульев, а сам вошел в кабинет начальника.
– Хрен тебе с горчицей чистосердечное, – просипел арестованный.
– Слухом земля полнится, – насмешливо прошелестела “сотрудница”. – У нас, революционеров, свои телеграфы.
– Не все им по шерстке, – сказал Владимир Андреевич. – Ишь, умники выискались на Долгорукого валить. Попробуйте-ка сами. Значит, уперся столичный ферт лбом в стенку? Поделом ему, поделом.
– Как это верно! – горячо воскликнул Зубцов, глядя на столичного психолога с неподдельным восхищением. – Я об этом много думал, только называл про себя по-другому. Вести “сотрудника”, господа, – это все равно что вступить в тайную связь с замужней дамой. Надо беречь ее, искренне любить и постоянно заботиться о том, чтобы не скомпрометировать ее, не разрушить ее семейного благополучия. А когда чувство иссякнет, нужно по-доброму расстаться и подарить ей на прощанье что-нибудь приятное. Чтобы без горечи, без взаимных обид.
– Ложитесь на диван, – приказала Игла. – Я вымою руки.