Вот тебе вся моя одиссея. Сам решай, что со мной делать. Хочешь – зарой в землю, брыкаться не стану. Вон те двое, что в углу сидят, пусть выведут меня во дворик и кончат разом. А хочешь – Рахмет адье сделает красиво, как жил. Привяжу к брюху бомбу, пойду в Гнездниковский и подорву Охранку к этакой матери вместе со всеми пожарскими, фандориными и бурляевыми. Хочешь?
– Здесь спирт, иголка и нитки, как вы просили. И еще марля, вата, бинт, пластырь. Я училась на курсах милосердных сестер. Только покажите, я всё сделаю.
– Ну, этот совсем из другого теста. Хитрый, осторожный, подозрительный. С ним я простодушна, бесшабашна, грубовата. Про интерес и тайну я уже говорила – это компонент непременный. Верите ли, Станислав Филиппович на прошлой неделе у меня тут в ногах валялся, умолял сказать, состою ли я в связи с Бурляевым. Я выгнала его и велела без вызова не показываться. Какова “сотрудница”, а? Главный губернский жандарм у меня, как пудель, на “апорт” откликается!
Фигурка приблизилась. Сначала он увидел меховой воротник шубки и полукружье собольего капора, потом, отразив свет дальнего фонаря, мерцающе вспыхнули огромные глаза на треугольном лице.
На верхнем конце стола, где сидели самые именитые из приглашенных, от нехорошего слова стало очень тихо.
– … И не передали, что мы у вас остановимся? Странно.