Фандорин встал перед самой дверью, уверенный, что будет немедленно впущен, однако секретарь, вынырнув обратно, ничего ему не сказал и уселся на свое место.
Эраст Петрович слушал речь князя, и точеные брови недоверчиво сдвигались к переносице.
Нет, не пришло, обнаружилось. На обеденном столе, в квартире, где в ту пору размещалась Боевая Группа и куда имели доступ очень немногие.
На это Снегирь ничего говорить не стал, но Грин видел, что разговор не окончен. Ладно, еще будет время.
Когда Козырь ушел, а Жюли отправилась в ванную, Грин покрутил ручку настенного “эриксона” и попросил гостиничную телефонистку дать абонента 38—34. После нескладной эвакуации с Остоженки он заставил-таки Иглу назвать свой номер – связь через “почтовый ящик” для нынешних обстоятельств выходила слишком медленная.
В Москве же ТГ залихорадило: за четыре дня – четыре послания.