Ахимас мог часами сидеть на веранде, что висела над водной гладью, смотреть на озеро и на дальние горы. Озеро и горы тоже были формой жизни, но без суеты и возни, присущей фауне и флоре. С этой формой жизни сделать что-либо было трудно, она не зависела от Ахимаса и потому вызывала уважение.
– А много ли вина выпил у вас Михаил Дмитриевич?
– Коля, ты? Какое счастье, что ты догадался мне протелефонировать!
Завтра решу, при встрече, приговорил Ахимас. Она или получит пятьдесят тысяч, или уедет со мной.
– Как же, ваше благородие, отлично помним Ксаверия Феофилактовича, не один год вместе служили. – Вахмистр снял кепи и перекрестился.
Повар обескуражено прижал к груди парнокопытное, а самодур, ударившись о косяк, вывалился в коридор.