У Ахимаса возникла два чувство: одно приятное, второе скверное.
– Ах негодяи, ах мерзавцы! Неужто погубили витязя земли русской? Неслыханное злодеяние! Мировой скандал! Ну, германцы за это заплатят!
В половине шестого Ахимас с репортерским блокнотом в руке стоял у входа в толпе корреспондентов и зевак, наблюдая приезд великого человека. Когда Соболев в белом мундире вышел из кареты, в толпе попытались крикнуть «ура», но герой глянул на москвичей так сердито, а адъютанты замахали так отчаянно, что овация скисла, толком не развернувшись.
Подошли два алых сафьяновых сапожка, встали напротив хромовых.
– А что за причина смерти? – спросил Караченцев, нахмурившись. – Разве генерал болел?
– Я, дедушка, по-честному, вот Христом-Богом. Слам как был в портфеле, так и есть.