Снова ударил пулемет. Теперь снежные фонтанчики взвились позади «бандерлогов», отрезая им дорогу к отступлению. Те «намек поняли» – побросали немецкие пистолеты-пулеметы и, не дожидаясь команды, подняли руки в гору.
Тем временем саперы в своих стальных нагрудниках и касках с индукционными миноискателями и щупами в руках осторожно обследовали железнодорожное полотно, полосу отчуждения вокруг и даже спустились под мост, проверили состояние опор. «Инженерная разведка» – так размыто на казенном армейском языке называется смертельный риск нарваться на засаду бандеровцев или же совсем уж безрадостная перспектива быть разорванным в мелкие клочки от разрыва мощного фугаса. Или того хуже – выжить после такого взрыва слепым, пускающим слюни от контузии, искалеченным обрубком…
В ночной снайперский прицел, который был едва ли не больше самого бесшумного оружия, были отчетливо видны силуэт и тлеющая яркой точкой папироса. Раздались щелчок курка и приглушенное шипение глушителя. Бандеровец, не издав ни звука, повалился на землю. Покурил…
– То есть вы ждете парашютиста, которого должны сбросить с самолета?
– Так и сделаем, – согласился капитан Ракитин. Сейчас, когда оба американских разведчика были в его руках и, более того, не подозревали об этом, операцию нужно было довести до логического завершения с ювелирной точностью и осторожностью. Идти на ненужный и неоправданный риск Ракитин не любил никогда.
– Но ведь есть и те бандеровцы, которые мстят вот этим, которые из лесу вышли! – резонно заметил старший лейтенант Хрящев.